Сергей Михайлович упрощал затронутую проблему
Его педагогическая система поэтому казалась Эйзенштейну односторонней, незавершенной. Глубоко проанализировав процесс работы актера над собой, Станиславский второй этап актерского творчества исследовал и разработал недостаточно, считал Эйзенштейн. И в учебно-педагогической системе Мейерхольда, столь же гениального актера и режиссера и столь же великого мастера формы, создатель фильма «Броненосец «Потемкин» тоже находил односторонность: у Мейерхольда, говорил он, слабо исследован и разработан первый этап актерского творчества — период и процесс «переживания», период вживания в роль, а все вживание сосредоточено на поиске формы, которая поэтому предшествует у мейерхольдовских учеников постижению внутренней жизни роли.
Поэтому-то, говорил Эйзенштейн, и необходим синтез этих двух педагогических систем в процессе воспитания и обучения как современного актера театра, так и актера кино.
«Всякое творчество актера начинается по системе Станиславского, — говорил Эйзенштейн, — и переходит в систему внешней техники. А затем идет третий, финальный продукт, который нужен».
Не будем сейчас оспаривать эти суждения Эйзенштейна: на современном этапе изучения как системы Станиславского, так и режиссерской методологии, применявшейся в работе с актером Мейерхольдом, нетрудно увидеть и без специальных пояснений, как упрощал затронутую им проблему Сергей Михайлович, как он был неправ, отдавая Станиславскому только вживание в роль, а Мейерхольду — процесс ее оформления в конкретном сценическом рисунке. Такое разделение не годится ни для первого, нн для второго, более того, можно с уверенностью сказать, что искусство вообще не знает такого разделения. И Эйзенштейн сам это почувствовал, когда выдвинул вопрос о необходимости найти синтез обеих театральных школ. Не механическую сумму «театра переживания» и «театра представления», а способ взаимного их обогащения за счет органического синтезирования творческих методов Мейерхольда и Станиславского, генетически родственных, однокорневых и все же глубоко между собой различных. Этот синтез, считал Эйзенштейн, необходим как для создания подлинно современного театра, так и для кинематографа.
Здесь я должна сказать, что принадлежу к тем, кто считает такой синтез в принципе невозможным. Театр переживания и театр представления — относительно замкнутые эстетические системы, ценность которых заключается именно в их специфике, в том, чем они коренным образом отличаются друг от друга. Разумеется, в живой практике мирового театра происходит их постоянное взаимодействие, идет взаимная учеба, но две театральные системы, обогащаясь и совершенствуясь, не теряют своеобразия, не растворяются друг в друге. Театральная практика последних десятилетий не дала примеров ожидаемого Эйзенштейном синтеза. Будущее покажет, возможно ли в живом театральном организме или в учебно-педагогической методике органическое слияние творческих методов Станиславского и Мейерхольда. Представляем Игровое казино вулкан 24 онлайн без регистрации
Поэтому-то, говорил Эйзенштейн, и необходим синтез этих двух педагогических систем в процессе воспитания и обучения как современного актера театра, так и актера кино.
«Всякое творчество актера начинается по системе Станиславского, — говорил Эйзенштейн, — и переходит в систему внешней техники. А затем идет третий, финальный продукт, который нужен».
Не будем сейчас оспаривать эти суждения Эйзенштейна: на современном этапе изучения как системы Станиславского, так и режиссерской методологии, применявшейся в работе с актером Мейерхольдом, нетрудно увидеть и без специальных пояснений, как упрощал затронутую им проблему Сергей Михайлович, как он был неправ, отдавая Станиславскому только вживание в роль, а Мейерхольду — процесс ее оформления в конкретном сценическом рисунке. Такое разделение не годится ни для первого, нн для второго, более того, можно с уверенностью сказать, что искусство вообще не знает такого разделения. И Эйзенштейн сам это почувствовал, когда выдвинул вопрос о необходимости найти синтез обеих театральных школ. Не механическую сумму «театра переживания» и «театра представления», а способ взаимного их обогащения за счет органического синтезирования творческих методов Мейерхольда и Станиславского, генетически родственных, однокорневых и все же глубоко между собой различных. Этот синтез, считал Эйзенштейн, необходим как для создания подлинно современного театра, так и для кинематографа.
Здесь я должна сказать, что принадлежу к тем, кто считает такой синтез в принципе невозможным. Театр переживания и театр представления — относительно замкнутые эстетические системы, ценность которых заключается именно в их специфике, в том, чем они коренным образом отличаются друг от друга. Разумеется, в живой практике мирового театра происходит их постоянное взаимодействие, идет взаимная учеба, но две театральные системы, обогащаясь и совершенствуясь, не теряют своеобразия, не растворяются друг в друге. Театральная практика последних десятилетий не дала примеров ожидаемого Эйзенштейном синтеза. Будущее покажет, возможно ли в живом театральном организме или в учебно-педагогической методике органическое слияние творческих методов Станиславского и Мейерхольда. Представляем Игровое казино вулкан 24 онлайн без регистрации
Дизайн сайта